Неточные совпадения
По небу, изголуба-темному, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие
полосы из розового золота; изредка
белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрогивался до щек.
Просидев часа два, Самгин почти с наслаждением погрузился в
белую бурю на улице, — его толкало, покачивало, черные фигуры вырывались из
белого вихря, наскакивая на него, обгоняя; он шел и чувствовал: да, начинается новая
полоса жизни.
Через полчаса он сидел во тьме своей комнаты, глядя в зеркало, в
полосу света, свет падал на стекло, проходя в щель неприкрытой двери, и показывал половину человека в ночном
белье, он тоже сидел на диване, согнувшись, держал за шнурок ботинок и раскачивал его, точно решал — куда швырнуть?
Преобладал раздражающий своей яркостью красный цвет; силу его еще более разжигала безличная податливость
белого, а угрюмые синие
полосы не могли смягчить ослепляющий огонь красного.
Ей было лет тридцать. Она была очень
бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся
полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки
белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил.
У старика материя зеленая, у второго
белая, вроде моар, только с редкими
полосами.
— Вот это Катя, — сказала мать, оправляя с голубыми
полосами вязаное одеяло, из-под которого высовывалась маленькая
белая ступня. — Хороша? Ведь ей только два года.
С первого же взгляда я узнал маньчжурскую пантеру, называемую местными жителями барсом. Этот великолепный представитель кошачьих был из числа крупных. Длина его тела от носа до корня хвоста равнялась 1,4 м. Шкура пантеры, ржаво-желтая по бокам и на спине и
белая на брюхе, была покрыта черными пятнами, причем пятна эти располагались рядами, как
полосы у тигра. С боков, на лапах и на голове они были сплошные и мелкие, а на шее, спине и хвосте — крупные, кольцевые.
Я поспешно вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все
белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Прибитая снегом трава лежала
полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.
Наконец мне удалось установить прежде всего, что передо мной матово — тусклый прямоугольник, перекрещенный темными
полосами — окно; против него высокий темный предмет на
белом фоне — железная печка.
Приближение сельди всякий раз узнается по следующим характерным признакам: круговая
полоса белой пены, захватывающая на море большое пространство, стаи чаек и альбатросов, киты, пускающие фонтаны, и стада сивучей.
Пониже глаз, по обеим сторонам, находится по
белой полоске, и между ними, под горлом, идет темная
полоса; такого же цвета, с зеленоватым отливом, и зоб, брюхо
белое; ноги длиною три вершка, красно-свинцового цвета; головка и спина зеленоватые, с бронзово-золотистым отливом; крылья темно-коричневые, почти черные, с
белым подбоем до половины; концы двух правильных перьев
белые; хвост довольно длинный; конец его почти на вершок темно-коричневый, а к репице на вершок
белый, прикрытый у самого тела несколькими пушистыми перьями рыжего цвета; и самец и самка имеют хохолки, состоящие из четырех темно-зеленых перышек.
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом
побелеет внешняя сторона задних ног, или гачи, и тогда говорят: заяц в штанах; потом
побелеет брюхо, а за ним все прочие части, и только пятном на лбу и
полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь
побелеет, как лунь, как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь
белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик —
белый аист с красными ногами и носом; он водится около Астрахани), как первый снег.
Цвет их пепельно-коричневый; с обоих краев первые перья
белые, а посредине крыльев поперек идет
полоса пальца в три шириною, коричневого цвета; такого же цвета и три правильные пера.
Голова, шея до самого зоба, спина, крылья и конец хвоста темно — или черно-бурого цвета с каким-то едва приметным, зеленовато-сизым отливом, а зоб, хлупь, подбой крыльев и хвоста — блестяще
белые, как снег; по краям крыльев лежит
белая же
полоса.
Все остальные части шеи, зоб и хлупь — чисто-белые; из-под шеи, по обеим щекам, по кофейному полю идут извилистые полоски почти до ушей; спина светло-сизая или серая узорчатая; на крыльях лежат зеленовато-кофейные, золотистые
полосы, сверху обведенные ярко-коричневою, а снизу
белою каемочкою; по спинке к хвосту лежат длинные темные перья, окаймленные по краям беловатою бахромкою, некоторые из них имеют продольные беловатые полоски; вообще оттенки темного и
белого цвета очень красивы; верхняя сторона крыльев темновато-пепельная, а нижняя светло-пепельная; такого же цвета верхние хвостовые перья; два из них потемнее и почти в четверть длиною: они складываются одно на другое, очень жестки, торчат, как спица или шило, от чего, без сомнения, эта утка получила свое имя.
Селезень очень красив: он весь пестрый; на голове, над самыми его глазами, находится
белое пятно; остальная часть головы и половина шеи красновато-коричневого цвета; потом следует поперечная
полоса серой ряби, сейчас исчезающей и переходящей в светло-багряный цвет, которым покрыт весь зоб; брюшко
белое, спина испещрена красивою поперечною рябью на крыльях, поперек от плечного сустава, лежит чисто-белое, широкое и длинное пятно, оканчивающееся черною бархатною оторочкой, под которою видна зелено-золотистая
полоса, также отороченная черно-бархатною каймою; хвост короткий, шилообразный и довольно твердый; нос и ноги небольшие и черные.
Впрочем, внутренняя сторона крыльев подбита мелкими
белыми перышками, также и косицы в хвосте; и
белая же поперечная
полоса видна, на правильных перьях.
Картина переменилась: уже на черной скатерти полей кое-где виднеются
белые пятна и
полосы снежных сувоев да лежит гребнем, с темною навозною верхушкой, крепко уезженная зимняя дорога.
В Оренбургской губернии, да и во всей средней
полосе России, совсем нет
белых куропаток; даже около Москвы, несмотря на преобладание краснолесья, они не водятся, но в Тверской губернии и вообще на северо-западе уже начинают попадаться.
Потемнела
полосами белая пелена снега, и почернели дороги.
Торопливо заглянул Евсеич в мою детскую и тревожно-радостным голосом сказал: «
Белая тронулась!» Мать позволила, и в одну минуту, тепло одетый, я уже стоял на крыльце и жадно следил глазами, как шла между неподвижных берегов огромная
полоса синего, темного, а иногда и желтого льда.
Подъезжая к ней, мы опять попали в урему, то есть в пойменное место, поросшее редкими кустами и деревьями, избитое множеством средних и маленьких озер, уже обраставших зелеными камышами: это была пойма той же реки
Белой, протекавшей в версте от Сергеевки и заливавшей весною эту низменную
полосу земли.
Из окон низеньких
белых домов кое-где струился туманными прямыми
полосами свет и длинными косяками ложился на желто-бурую блестящую землю.
Вскоре пикник кончился. Ночь похолодела, и от реки потянуло сыростью. Запас веселости давно истощился, и все разъезжались усталые. Недовольные, не скрывая зевоты. Ромашов опять сидел в экипаже против барышень Михиных и всю дорогу молчал. В памяти его стояли черные спокойные деревья, и темная гора, и кровавая
полоса зари над ее вершиной, и
белая фигура женщины, лежавшей в темной пахучей траве. Но все-таки сквозь искреннюю, глубокую и острую грусть он время от времени думал про самого себя патетически...
Над горизонтом моря, по которому дымилась
полоса черного дыма какого-то парохода, ползли длинные
белые облака, обещая ветер.
Был знойный летний день 1892 года. В высокой синева тянулись причудливые клочья рыхлого
белого тумана. В зените они неизменно замедляли ход и тихо таяли, как бы умирая от знойной истомы в раскаленном воздухе. Между тем кругом над чертой горизонта толпились, громоздясь друг на друга, кудрявые облака, а кое-где пали как будто синие
полосы отдаленных дождей. Но они стояли недолго, сквозили, исчезали, чтобы пасть где-нибудь в другом месте и так же быстро исчезнуть…
В его памяти навсегда осталось
белое лицо Марфы, с приподнятыми бровями, как будто она, задумчиво и сонно прикрыв глаза, догадывалась о чём-то. Лежала она на полу, одна рука отброшена прочь, и ладонь открыта, а другая, сжатая в пухлый кулачок, застыла у подбородка. Мясник ударил её в печень, и, должно быть, она стояла в это время: кровь брызнула из раны, облила
белую скатерть на столе сплошной тёмной
полосой, дальше она лежала широкими красными кружками, а за столом, на полу, дождевыми каплями.
Рослые красавцы в своих
белых плащах с широкими коричневыми
полосами.
Просунь сквозь окошечко хоть
белую ручку свою…» Для великорусского крестьянина это слишком нежно; но и он очень любит смотреть на всякую рыбу в воде, весело мелькающую на поверхности, сверкающую то серебряной, то золотой чешуей своей, то радужными
полосами; иногда тихо, незаметно плывущую, иногда неподвижно стоящую в речной глубине!..
Станом он брусковат и похож на щуку, но немного шире ее; нижняя половина его тела и брюха — серебристо-белого цвета, а спина и верхние стороны боков — сероваты; поперек всего тела лежат двенадцать неясных
полос темно-синего, неяркого цвета; глаза имеет довольно большие, желтоватые, зрачки темные.
Ветер становился всё крепче, волны выше, острее и
белей; выросли птицы на море, они всё торопливее плывут в даль, а два корабля с трехъярусными парусами уже исчезли за синей
полосой горизонта.
Прямо против приподнятых
полос материи, разделявшей нумер, стоял ломберный стол, покрытый чистою,
белою салфеткой; на нем весело кипящий самовар и по бокам его две стеариновые свечи в высоких блестящих шандалах, а за столом, в глубине дивана, сидела сама Анна Михайловна.
Анна Михайловна не отвечала ни слова и продолжала с любопытством смотреть на его исхудавшую фигуру и ветхое коричневое пальто, на котором вытертые швы обозначались желто-белыми
полосами.
До Кумыша чусовское население можно назвать горнозаводским, за исключением некоторых деревень, где промышляют звериной или рыбной ловлей; ниже начинается сельская
полоса — с полями, нивами и поемными лугами. Несколько сел чисто русского типа, с рядом изб и
белой церковью в центре, красиво декорируют реку; иногда такое село, поставленное на крутом берегу, виднеется верст за тридцать.
Пахло смолистым ароматом свежей сосны и елей, которые с хрипением умирающего вылезали из-под станка
белыми правильными
полосами досок.
И особенно похоже было на сон полосатое бревно шлагбаума, скупо озаренное притушенным фонарем: что-то невыносимо ужасное, говорящее о смерти, о холоде, о беспощадности судьбы, заключали в себе смутные
полосы черной и
белой краски.
Было полное
белое утро с золотой
полосой, перерезавшей кремовое крыльцо института, когда профессор покинул микроскоп и подошел на онемевших ногах к окну. Он дрожащими пальцами нажал кнопку, и черные глухие шторы закрыли утро, и в кабинете ожила мудрая ученая ночь. Желтый и вдохновенный Персиков растопырил ноги и заговорил, уставившись в паркет слезящимися глазами...
Театральный проезд, Неглинный и Лубянка пылали
белыми и фиолетовыми
полосами, брызгали лучами, выли сигналами, клубились пылью. Толпы народа теснились у стен у больших листов объявлений, освещенных резкими красными рефлекторами...
Ида знала эту доску, знала, что за нею несколько выше скоро выдвинется другая, потом третья, и каждая будет выдвигаться одна после другой, и каждая будет, то целыми тонами, то полутонами светлей нижней, и, наконец, на самом верху, вслед за
полосами, подобными прозрачнейшему розовому крепу, на мгновение сверкнет самая странная —
белая, словно стальная пружина, только что нагретая в белокалильном пламени, и когда она явится, то все эти доски вдруг сдвинутся, как легкие дощечки зеленых жалюзи в окне опочивального покоя, и плотно закроются двери в небо.
Были сумерки; на дворе опять порошил беленький снежок. Петровна в черной свитке, повязанная темненьким бумажным платочком, вышла с палочкою на двор и, перейдя шероховатую мельничную плотину, зашкандыбала знакомой дорожкой, которая желтоватой
полосой вилась по
белой равнине замерзшего пруда. За Петровной бежала серая шавка Фиделька и тот рябый кобель, к которому Настя приравнивала своего прежнего жениха, а теперешнего мужа.
Полусонный и мокрый, как в компрессе, под кожаной курткой, я вошел в сени. Сбоку ударил свет лампы,
полоса легла на крашеный пол. И тут выбежал светловолосый юный человек с затравленными глазами и в брюках со свежезаутюженной складкой.
Белый галстук с черными горошинами сбился у него на сторону, манишка выскочила горбом, но пиджак был с иголочки, новый, как бы с металлическими складками.
Далеко по носу лодки видна желтая
полоса песчаного берега, а за кормой уходит вдаль море, изрытое стаями волн, убранных пышной
белой пеной.
В дальнем конце пруда чуть виднелась темная линия далекого леса, зубчатой стеной встававшего из
белого тумана, который волнами ползал около берегов; полный месяц стоял посредине неба и озарял всю картину серебристым светом, ложившимся по воде длинными блестящими
полосами.
На самой средине пруда
белела чета гусей, оставляя за собой длинный след, тянувшийся за ними двумя расходившимися
полосами.
Белый господский дом и церковь, расположенные на горе, вдруг ярко засияли посреди темных, покрытых еще густою тенью дерев и избушек; в свою очередь сверкнуло за ними дальнее озеро; с каждою минутой выскакивали из мрака новые предметы: то ветряная мельница с быстро вращающимися крыльями, то клочок озими, который как бы мгновенно загорался; правда, слева все еще клубились сизые хребты туч и местами косая
полоса ливня сливала сумрачное небо с отдаленным горизонтом; но вот и там мало-помалу начало светлеть…
Размахнул лес зелёные крылья и показывает обитель на груди своей. На пышной зелени ярко вытканы зубчатые
белые стены, синие главы старой церкви, золотой купол нового храма,
полосы красных крыш; лучисто и призывно горят кресты, а над ними — голубой колокол небес, звонит радостным гомоном весны, и солнце ликует победы свои.
Она встала, потушила лампу и опять легла возле него. Сквозь щели между ставнями и стеной тонкими
полосами белело утро, наполняя комнату синим туманным полусветом. Где-то за перегородкой торопливо стучал будильник. Кто-то пел далеко-далеко и грустно.
Так продолжалось около часа, пока красный туман не подступил к горлу Пэда, напоминая, что пора идти спать. Справившись с головокружением, старик повернул багровое мохнатое лицо к бухте. У самой воды несколько матросов смолили катер, вился дымок, нежный, как голубая вуаль; грязный борт шхуны пестрел вывешенным для просушки
бельем. Между шхуной и берегом тянулась солнечная
полоса моря.
Прямо над поляной легко и высоко стояло большое розовое облако; как дым, тянулись по нем серые
полосы; на самом краю его, то показываясь, то исчезая, дрожала звездочка, а немного подалее виднелся
белый серп месяца на слегка поалевшей лазури.